Изабелла никогда не была «простой» девушкой. Ей на роду было написано выйти замуж не за пролетария, а за мужчину наподобие своего папаши, который умел двигаться по жизни:
начинающего прыткого партийного карьериста, который годам к сорока имел бы шикарную дачу где-нибудь в Назарьево, с большим садом, с домработницей, с нянечкой для детей.
И ничего плохого в такой судьбе нет. Думаю, миллионы женщин не задумываясь променяли бы свои перспективы на перспективы Изабеллы.
Папа Беллы занимал пост заместителя министра, мама состояла в звании майора КГБ и работала переводчицей. В 30-е годы в Союзе была популярна Испания и все, что с ней связано. Поэтому девочке, рожденной в 1937-м, не особо задумываясь, дали красивое имя в испанском стиле. Изабелла.
Так как родители были занятыми людьми, внучка часто оставалась на попечении бабушки. Она научила Беллу чтению, привила ей любовь к классической литературе. С бабушкой девочка провела время в эвакуации в Казани.
Сразу после окончания ВОВ Белла вернулась в столицу и ее устроили в одну из лучших московских школ, которую она терпеть не могла: часто пропускала уроки и отдавала предпочтения только занятиям литературы.
Первые стихи она начала писать уже в школьные годы, замыкаясь в своем мирке от насмешливых одноклассников, которые подтрунивали (как бы сейчас сказали – «буллили») и обижали полненькую девочку с раскосыми глазами.
Стихи 18-летней Беллы опубликовали в журнале «Октябрь». Поэзия Ахмадулиной подверглась жесткой критике в газете «Комсомольская правда». Стихи посчитали слишком манерными и старомодными, не соответствующими духу советской эпохи.
Но нашелся один человек, который остался в восторге от её стихов и захотел ее видеть лично. Это был 23-летний Евгений Евтушенко.
Он лично явился в литературное объединение послушать Беллу. Первое же их свидание завершилось скандалом. Евтушенко пригласил девушку встретить Новый Год в ЦДЛ.
Юная Белла, которая в своей жизни видела только интеллигентные семейные посиделки, оказалась банально не готова к тому, что писатели и их спутницы наклюкались и начали себя вести, как обычные пьяницы. Девушка была испугана, а Евтушенко нем к её тревоге, и в итоге она убежала среди ночи в туфельках по снегу.
И все же он влюбился. Позже Евтушенко вспоминал: «Мы часто ссорились, но быстро и мирились. Мы любили и друг друга, и стихи друг друга.<…>
Взявшись за руки, мы часами бродили по Москве, и я забегал вперед и заглядывал в ее бахчисарайские глаза, потому что сбоку была видна только одна щека, только один глаз,
а мне не хотелось потерять глазами ни кусочка любимого и потому самого прекрасного в мире лица. Прохожие на нас оглядывались, ибо мы были похожи на то, что им самим не удалось».
Перед женитьбой состоялись смотрины, в ходе которых мама Евгения всплеснула руками, у нее вырвалось: «Что же она у тебя такая толстая?».
Нам, привыкшим к точеному облику поэтессы, это восклицание может показаться несправедливым. Но лет до 20 Белла выглядела, как типичная домашняя паинька.
И не просто выглядела, а была ею. Из воспоминаний современников, она была массивная девушка с большой грудью, веснушчатая, с косой. Очень застенчивая.
Именно с застенчивостью Беллы начал бороться привыкший к эстрадному эпатажу Евтушенко. Он заставлял ее броско одеваться, а когда жену, которая вышла на публику в красном пальто, продернули за это в одном фельетоне, удивлялся ее смущению: «В чем дело, о тебе заговорили!».
Боролся Евтушенко и с весом любимой, внушая, что поэтесса должна выглядеть бесплотной. При каждой ссоре у Беллы вошло в привычку демонстративно запихивать себе в рот перед мужем пирожные, запивая оные пивом. Очень детский поступок. Пройдут годы и даже десятилетия, но вот эта детскость в ней сохранится.
Именно он Евтушенко, «вылепил» Ахмадулину такой, какой мы ее знаем. Современные психологи бы наверняка назвали его отношение абьюзивным, манипулятивным. Но без такого отношения не было бы у нас самой вздорной поэтессы-шестидесятницы.
Белла остригла графичное каре, стала подводить глаза, курить, много и часто выпивать, лихачить на своем автомобиле. Как же случилась такая разительная перемена в этой девушке?…
В 1957 году Евтушенко выгнали из Литературного института, что могло означать конец карьеры вообще. Всю жизнь Евгений Александрович уверял, будто отчислили его за выступление в защиту романа Дудинцева «Белые одежды», умалчивая о куче академических задолженностей.
Он за четыре года даже вечернюю школу не умудрился закончить, так и не предоставив в деканат аттестат о среднем образовании, хотя брали его в институт на таком условии. А тут еще Белла со своей беременностью.
Евтушенко отправил жену на прерывание, причем отправил в своей манере – раздраженно-саркастично, о чем впоследствии сильно жалел. Но исправить уже было ничего нельзя. Даже после содеянного был шанс сохранить брак.
По выходе из больницы, Белла цеплялась за Женю, умоляя взять ее с собой в поездку по Сибири. Тот счел это обременительной блажью и разговаривал с ней сквозь зубы. Когда поэт вернулся из путешествия, его встретила другая женщина изменившая внешне и внутренне.
И он, и она были знаковыми лицами оттепельной поэзии. Поэтому развод не означал, что теперь они не увидятся. Виделись они регулярно.
Белла стала сильно попивать и вести себя дерзко-отчаянно, возможно, это был своеобразный способ ничего не чувствовать при виде первого любимого мужчины.
Ахмадулина стала лучшей подругой второй жены Евтушенко Галины Сокол, которую он увел у друга – поэта Михаила Луконина. Дамы вместе зажигали, давая окружающим много пищи для сплетен.
Однажды ГАИшники задержали Ахмадулину за езду в пьяном виде, на пассажирском сидела Галина. Сокол начала истерично кричать, что она жена Евтушенко. Белла присоединилась к ее воплям: «И я тоже».
Вторым мужем Беллы стал писатель Юрий Нагибин, бездетный типичный литератор. Он потакал всем её капризам, разрешал гулять и выпивать, да и сам почти всегда в этом времяпрепровождении составлял ей компанию.
Нагибин категорически не хотел детей, и именно он первый озвучил тезис о том, что «в такой стране иметь детей я не хочу». Можно осуждать или принимать его позицию, но Белла вновь не стала матерью, и вновь была несчастна в этом браке.
В год расставания Ахмадулина взяла из детского дома девочку Аню. Удочеренная Анна получила отчество от Юрия Нагибина, хотя и не являлась его дочерью. Писателя вывел из себя этот поступок жены, это стало последней каплей и после девяти лет брака они развелись.
Коротким был роман Беллы Ахатовны с сыном писателя Кайсына Кулиева, и даже рождение дочери Елизаветы не спасло положение. В 1974 году Белла Ахмадулина вышла замуж за Бориса Мессерера, театрального художника и сценографа.
Это была любовь с первого взгляда. Дочери Аня и Лиза остались на попечении матери и домработницы. Борис опекал Беллу, словно она – дитя. А ей это и было нужно. Последние годы муж и жена прожили в собственном доме в Переделкино.
Прошли десятилетия. Белла стала худощавой старушкой с восточным красивым типом старения, а Евтушенко эмигрировал в Америку и тоже вполне себе жил-не тужил. Но трепетное неравнодушие друг к другу эта пара пронесла через десятилетия.
Увидев у коллекционера Виктора Сербского на одной из своих книжек автограф Беллы: «Виктору Сербскому с любовью к поэту Евгению Евтушенко — Белла Ахмадулина», он откликнулся автографом:
«Глубочайше тронут тем, что рукой Беллы — ее драгоценными пальчиками подтверждено то, что хотя бы когда-то она любила меня. Евг. Евтушенко». И так уж получилось, что отпели Евтушенко 10 апреля 2017 года, в день, когда его Белле, могло бы исполниться 80 лет.
