«Как можно в Ваши лета играть так грустно?» — спросил католический священник ещё молодого Михаила Ивановича Глинку, исполнявшего импровизацию на фортепьяно.
«Что же делать? Ведь нелегко быть приговорённым к смерти во цвете лет!» — обречённо ответил композитор.
Чем же болел М.И. Глинка?
Сведения об этом можно найти в многочисленных дошедших до наших дней письмах композитора. В них он подробно и детально (пожалуй, даже излишне подробно и детально) описал беспокоившие его симптомы.
Истоки заболевания композитора берут начало в раннем детстве. Сразу после рождения мальчика забрала на воспитание его бабушка по отцу, считавшая родителей Миши неопытными и легкомысленными родителями.
Старший брат композитора умер от простуды, не прожив и нескольких месяцев, и Фёкла Александровна решила уберечь второго внука от беды.
Мишу редко выпускали из жарко натопленной комнаты, а, если и выпускали, одевали его настолько тепло, что крестьянские дети посмеивались над ним.
Сам М.И. Глинка вспоминает: «Я не выходил из шубки, по ночам же и часто днём поили меня чаем со сливками со множеством сахару, кренделей и бубликов. На свежий воздух выпускали меня очень редко и только в тёплое время».
Раннее детство прошло в обстановке непрерывной «борьбы за жизнь», что, несомненно, повлияло на его отношение к своему здоровью.
До конца жизни композитор бережно и внимательно относился к своим симптомам, чётко фиксируя мнимые или действительные жалобы.
Уже в 19-летнем возрасте, окончив Петербургский благородный пансион, где его воспитателем был Вильгельм Кюхельбекер, и начав самостоятельную жизнь, Глинка считал себя совершенно больным человеком.
«У меня целая кадриль болезней», — писал он в одном из писем матери, перечисляя такие симптомы, в которых сложно было разобраться даже опытным докторам.
Жалобы были следующие:
• страдаю нервами с невыносимым замиранием во всём теле;
• необыкновенно как-то повернулось около сердца;
• лихорадка с кровотечениями из носа, а по вечерам жар;
• невыносимо-мучительное раздражение в «брюхе»;
• мучительное ощущение страха, или, лучше сказать, ужаса;
• желудок отказался служить;
• невыносимая тоска в plexus solaris (солнечном сплетении), заставляющая переезжать с места на место;
• боли в области шейных желёз дошли до того, что я катался по полу и кусал себя от невыносимой муки…
Наблюдавшие Глинку врачи, не могли свести все эти симптомы воедино, и пробовали лечить композитора доступными на тот момент средствами.
Хорошо ещё, если лечение заключалось в назначении минеральной воды, магнетизме (что-то вроде психотерапии, как её понимали в те времена), либо назначении слабительных.
Другие доктора лечили композитора более жёсткими методами. Например, доктор Браилов назначил Глинке 30 бутылок какого-то лекарства, о чём пациент вспоминал: «О Боже, что это был за декокт.
Вяжущий, густой, отвратительно зелёно-болотного цвета. Он слабил жестоко, с мучительною болью, а с другой стороны, гнал кровь к голове до такой степени, что я совершенно лишился сна».
Доктор Франк накладывал пациенту «злокачественный пластырь», после чего сошла кожа, и по «живому мясу» мазали обезболивающим, содержащим опиаты.
По прибытии в Милан доктор де Филиппи пустил кровь из левой руки, что не принесло значительной пользы.
Промывания желудка, кровопускания, фонтанели (искусственные язвы)… Что только не пришлось перетерпеть несчастному композитору.
Как называется болезнь М.И. Глинки, мучившая его всю жизнь?
Столь внимательное отношение к своему здоровью, сопровождающееся фиксацией на тонкостях симптоматики и подробной фиксацией малейших изменений в настоящее время называют тревожным расстройством или ипохондрическим синдромом.
По воспоминаниям сестры: «Что в нём было развито до невероятных размеров, это мнительность. Он так боялся смерти, что до смешного ограждал себя от всяких малостей, которые, по его мнению, могли влиять на его здоровье. Он был иногда нездоров, как и все бывают, но он всегда себя считал больным и близким к смерти».
Чрезмерная опека в раннем детстве не прошла бесследно. Великий композитор так и не смог побороть привитую бабушкой чрезмерную заботу о здоровье.
Более того, мнительность, наложившаяся на тонкую душевную организацию, характерную для музыкантов, привела к тому, что композитор, и так тяжело переносивший самые незначительные симптомы, подвергался совершенно варварскому лечению.
К сожалению, композитор не встретил добросовестного врача, объяснившего бы ему беспочвенность опасений. Вместо этого лечили его совершенно варварскими методами, усугублявшими симптоматику и поддерживающими мысль о том, что он неизлечимо болен.
О чрезвычайной чувствительности композитора свидетельствует такой эпизод. Получив письмо с извещением о смерти матери, композитор на следующий же день пожаловался на слабость в большом и указательном пальцах правой руки – тех самых, которыми он взял роковые письма.
«Я очень хвор – правая рука не повинуется», — писал Глинка в одном из писем. «На клавире играю, а писать совсем не могу».
Интересный симптом. Его можно трактовать как конверсию – замещение тревоги соматическими симптомами, которые похожи на паралич, но в действительности являющийся проявлением истерии.
Настоящая неврологическая симптоматика не избирательна. Если пальцы отказались служить, то играть на клавире пациент не сможет, так же, как не может и писать.
Надо упомянуть, что композитор боролся со своим неврозом весьма распространённым в России способом. Авдотья Панаева, жена Некрасова вспоминает:
«Глинка не мог обойтись без вина, и когда приходил, то требовал себе коньяку и попивал рюмка за рюмкой вместо чая. Иногда лицо его было одутловато и жёлто-синего цвета…»
По-видимому, злоупотребление алкоголем, усугубившееся к концу жизни, привело к характерным изменениям внешности композитора, которые можно увидеть на фотографии, сделанной в ателье С. Левицкого 25.04.1856. На этом фото Глинка выглядит заметно старше своих лет.
Только перед самой смертью тревожное расстройство отступило.
После триумфально проведённого концерта в Берлинском королевском дворце композитор возвращался домой холодным январским вечером. На следующий же день он почувствовал симптомы простуды.
Болезнь не казалась опасной, и пришедшему на вызов немецкому врачу лежащий на смертном одре Глинка сказал: «Знаете ли доктор, я гораздо более боюсь медиков, чем самой болезни!».
За день до смерти композитор был в хорошем настроении, ясном сознании, и склонен к остротам и иронии. Но утром 15 февраля 1857 года «умер внезапно и совершенно спокойно».
По-видимому, последней болезнью М.И. Глинки была пневмония, протекавшая на фоне алкогольного цирроза печени. Смерть могла быть вызвана фатальной аритмией (например, фибрилляцией желудочков), спровоцированной алкогольной миокардиодистрофией.
Вскрытие было проведено небрежно, протокол не сохранился, и достоверную причину смерти великого композитора мы уже не узнаем. Композитор похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской Лавры.
